Кыргызский кинорежиссёр Эрнест Абдыжапаров — о развитии национального кинематографа, роли зрителя и возвращении в единое экономическое, прокатное и культурное пространство.
Эрнест, какие пути развития Вы видите для национального кинематографа?
32 года мы говорим о кино, но никогда не говорим о зрителе. Потому что в Советском союзе государство было заинтересовано в том, чтобы зрители были к нему лояльны, и кинематограф использовали как инструмент. В течение 32 лет мы, в основном, говорим о том, чтобы кино стало неким элитарным искусством. Режиссёры заинтересованы в том, чтобы их признавали на кинофестивалях. Продюсеры заинтересованы в том, чтобы зарабатывать деньги на чём угодно! А государство хочет влиять на зрителей. Но о зрителях, что хотят именно они, никто не думает.
Почему сложилась такая ситуация? Я говорю об этом долгие годы. Это произошло во время распространения независимого кино, когда мы неверно поняли терминологию из-за неправильного перевода. Европа, для борьбы с голливудским кинематографом, сделала такое разделение: голливудское кино — коммерческое, а европейское кино — артхаусное. И с прибыли от голливудского кино Европа утвердила квоту, которую направляла на свой национальный кинематограф, — поэтому оно и существует. Таким образом коммерческое кино подпитывает авторское кино. Термины «коммерческое» и «авторское» — взаимоисключающие и антагонистические. И, переведя их на русский язык, мы сказали практически всем, кто у власти, и всем, кто при министерствах культуры, государственных агентствах: «Мы элита, вы должны финансировать авторское кино — это настоящее искусство, это развитие».
Государство финансирует авторское кино, но зрители его не смотрят! Априори государство не может финансировать коммерческое кино, потому что оно не может зарабатывать деньги. И получается замкнутый круг, когда государство не может финансировать ни продюсеров, ни режиссёров.
В этом году в Кыргызстане мы очень большой группой разрабатывали стратегию развития кыргызского кино, и в большой дискуссии пришли к единому мнению — отказаться от терминологии авторского и коммерческого кино. Мы пришли к тому, что теперь будем называть наше кино мейнстримом и артхаусом. И я думаю, что, если мы все к этому придём, тогда в совместном производстве все государства будут думать о том, как воздействовать на зрителей, чтобы вытеснить Голливуд из нашего пространства и снова вернуть единую прокатную систему. А чтобы быть интересными друг другу, мы должны думать о зрителях, об их вкусах, об их интересах, какого бы уровня они ни были! И я думаю, что режиссёры — не все, но талантливые режиссёры, — должны подумать о зрителях и спуститься к ним. Нужно взрастить своих Гайдаев и Рязановых. Сейчас мы все занимаемся искусством, а прокат отдали дельцам, халтурщикам, которые убивают наших зрителей! И вот что самое интересное, я всегда спрашиваю и хотел бы у вас тоже спросить: смотрят ли казахстанские зрители своё, отечественное кино?
Да, смотрят. У нас очень много интересных картин, правда, они не собирают большую аудиторию.
Отрадно, что смотрят. Потому что я спрашивал грузин, и они говорят, что грузины не смотрят грузинское кино.
Вернусь к направлениям, которые мы называем коммерческим и авторским. Изначально это было «люмьеровское» и «мельесовское» кино. Потом «мельесовское» стало «Фабрикой грёз» в Голливуде, а «люмьеровское» — тем, что мы сегодня называем фестивальным кино.
Я солидарен с тем, что говорится в Библии: «В начале было Слово». И мы должны это слово пересмотреть. Когда вы говорите «коммерческое кино», то в этом слове уже есть пренебрежение, некий снобизм, словно наши зрители находятся на таком низком культурном уровне, что для них приходится делать настолько низкое кино.
Нужно вернуться к тому, от чего мы ушли: в советское время фильмам давали категории, как искусству. И если фильму присуждалась высшая категория, он издавался массовым тиражом. Его распространяли через клубы кинолюбителей, через «Советский экран», «Клуб кинолюбителей», Кинопанораму. И зрителей воспитывали, обучали, как нужно смотреть большое кино.
Я думаю, в этом кроется наше будущее, потому что вижу, как из года в год национальный кинематограф умирает. Если взять весь национальный кинематограф, то на сегодняшний день киргизское и казахское кино единственные, кто соперничает с Голливудом и куда приходят в коммерческую нишу талантливые люди. Они воспитывают своих зрителей и привлекают их.
Можете привести пример такой конкуренции в Кыргызстане?
В прошлом году мои российские друзья пошли в кинотеатр и увидели рекламу «Top gun». Он стал лидером проката прошлого года, люди бросились в кинотеатры смотреть его. Мои друзья в том числе. Потом рассказали мне: «Нас было 5 человек, смотревших этот мировой хит. А в соседних залах шли киргизские фильмы, на которые невозможно было купить билеты». И они были потрясены этим!
Я думаю, что сегодня стоит говорить о совместном производстве, мы должны подумать о наших зрителях. Может быть, стоит разработать программу по работе над совместным зрительским кино на 40 лет вперёд, чтобы через 40 лет снова вернуть единое экономическое, прокатное, культурное пространство, куда бы наши зрители ходили, как в свое время ходили мы.
Замечательное предложение. Надеюсь, Международный форум национальных кинематографий «Золотая Арка» имени Рустама Ибрагимбекова поспособствует этому! Спасибо за интервью!
Известный кинорежиссёр Кыргызстана Эрнест Абдыжапаров известен зрителям как автор фильмов «Айыл окмоту», «Боз салкын», «Влюбленный вор», «Шахрезада из Кукушкино».
PRP-информ.
