Интервью с продюсером Юлией Ким — о кинофестивалях, роли личных связей в международном кинобизнесе, а также о том, могут ли отдельно взятые фильмы повлиять на укрепление взаимоотношений между странами.
Юлия Ким — человек, чудесным образом сочетающий в себе профессионализм и внутреннюю теплоту, свойственную, восточным культурам. Выпускница МГУ, Юлия начала свою карьеру в 2011 году на киностудии «Казахфильм» имени Ш. Айманова, продвигала фильмы на зарубежные кинофестивали. Чуть позже стала продюсировать фильмы и организовывала Алматинский кинофестиваль. С 2015 года живет в Париже, но продолжает работать с казахстанским кино.
Расскажи, как ты выбираешь фестиваль, на который отправишь новый фильм?
На самом деле всё зависит от того, когда ты заканчиваешь работу над фильмом и какие в этот момент в календаре ближайшие фестивали. Но, мне кажется, любой продюсер, как и режиссёр, хочет, в первую очередь, попытаться попасть на один из самых крупных фестивалей: Канны, Берлин, Венеция, Локарно.
Открывает фестивальный год Берлин. Либо, если ты не успеваешь в Берлин, то начинаешь с Канн. Это очень важно для последующей судьбы фильма — участие в одном из фестивалей класса «А», так как они самые престижные, и здесь собираются все кинематографисты, прокатчики, дистрибьюторы и sales агенты, продюсеры, которые, возможно, ищут режиссёров для своих будущих фильмов, кинокритики. Здесь у фильма есть большие шансы найти публику, создать какой-то ажиотаж и быть замеченным. И само участие в большом фестивале уже обеспечивает к тебе интерес со стороны других международных фестивалей. Поэтому мировая премьера фильма на большом фестивале очень важна.
В чём заключается твоя роль как продюсера? Чаще всего ты работаешь над проектом от и до или включаешься на отдельных этапах производства?
На разных проектах по-разному, но предпочитаю «от и до». Во-первых, нужно сказать, что так или иначе именно продюсер ответственен за то, какие фильмы появляются на свет, он участвует в выборе сценария и режиссёра.
Меня очень тянет именно в творческую часть, поэтому своих режиссёров я выслушиваю с появления идеи, потом мы с ним разговариваем, развиваем идею, и появляется синопсис. После чего режиссёр начинает работать над сценарием, мы обсуждаем, это помогает писать дальше. Иногда мы вместе читаем одни и те же книги, ищем референсы. При таком погружении легче представлять проект за рубежом и искать ко-продюсеров в Европе. Это всё очень долгий процесс.
Но иногда на проектах, где я не единственный продюсер, могу позволить себе подключиться на тех этапах, которые мне более интересны. Например, большую ответственность за поиск бюджета могут на себя взять другие продюсеры. А на этапе съёмок или постпродакшн я включаюсь в проект с новыми силами и со свежим взглядом. Конечно, те проекты, над которыми я работаю от начала и до конца — они становятся самыми близкими.
Ты уже больше семи лет живёшь во Франции, продолжая тем временем работать над проектами казахских режиссёров. Как ты считаешь, изменился ли твой менталитет, твои взгляды на те или иные фундаментальные жизненные вопросы под влиянием новой страны? И если да, то с профессиональной точки зрения для тебя это скорее плюс или минус? Не чувствуешь ли ты, что теряешь связь с Казахстаном? Не создаёт ли это дополнительного барьера между тобой и режиссёрами, с которыми ты работаешь?
Тут есть и плюсы, и минусы. Главный минус в том, что я не могу находиться рядом со своими режиссёрами и проектами постоянно. Иногда очень важно именно твоё физическое присутствие, чтобы поддержать, направить, поучаствовать в питчинге на государственную поддержку. Настоящий союз продюсера и режиссёра хорош, когда он подкреплён пониманием, дружбой, художественным единением, уважением ценностей друг друга. Иногда личное присутствие очень важно.
С другой стороны, здесь, во Франции, мне гораздо ближе доступ к международным источникам финансирования, фондам, фестивалям, ко-продюсерам, гораздо легче выстраивать свои международные связи для поиска со-финансирования, продвижения проекта, понимание всеобщей конкуренции и многих тонких моментов.
Можно сказать, что ты становишься эдаким мостиком в Европу для режиссёров из Казахстана?
Наверное, я как раз выбираю тех режиссёров, которым, как мне кажется, этот мостик нужен. Им нужно выйти на международную арену, потому что они тут будут поняты и приняты. Как Дарежан Омирбаев, оказывается в Бразилии у него армия поклонников, как и в синефильской Франции! Поэтому иногда, конечно, мне хочется быть в Казахстане, быть ближе к своей команде. Но, с другой стороны, я понимаю, что у меня совершенно другие функции и возможности, которые я не должна упускать на благо нашего общего дела.
Не чувствуешь ли ты себя в отрыве от культурного контекста в Казахстане, за счёт того, что бываешь там довольно редко?
Из-за пандемии я и правда была редко. Но сейчас собираюсь проводить гораздо больше времени. Главное, что режиссёры всегда на месте и в контексте. Они впитывают то, что происходит вокруг и умеют это выразить. Я могу тоже привнести какие-то элементы в фильм, так как слежу за творческими событиями в мире, хожу на экспериментальные постановки, и часто рассказываю об этом, даю свежие референсы или идеи.
Каким главным принципом ты руководствуешься при выборе нового проекта? Отталкиваешься от режиссёра, с которым работаешь постоянно, или сначала возникает тема, и потом под неё ты выбираешь режиссёра?
Сотрудничество с моими постоянными режиссёрами, с которыми я планирую продолжать делать новые фильмы, не даёт мне возможности брать много новых проектов, но если они всё же приходят, то здесь у меня два главных критерия выбора.
Первый — это сам проект, который должен тебя трогать, задевать; когда ты читаешь сценарий и он не выходит у тебя из головы, ты говоришь себе, что должен помочь ему реализоваться, потому что это очень важно, и люди должны об этом знать.
Второй критерий — человек. Есть режиссёры с больным эго, которые не слушают тебя, считают, что понимают всё гораздо лучше, что они гении, и не уважают окружающих. С ними сложно работать, что-то им донести.
Кино — это творчество не одного человека, это командная работа! Нужно обсуждать, развивать дискуссию. Продюсер очень многое вкладывает в проект, ему потом может не понравиться, что фильм идёт вразрез с его ценностями. Если конечно, продюсер думает о каких-то смыслах, а не только о финансовой стороне.
Моё сотрудничество с Фархатом Шариповым длится 4 года, с Дарежаном Омирбаевым — 10 лет. С Ерланом Нурмухамбетовым тоже очень давно общаемся. Такие режиссёры становятся твоими друзьями, ты доверяешь их вкусу и мыслям, поэтому возникает уверенность в том, что из одного проекта ты перейдешь в другой. С ними хорошо работать, потому что они хоть и непростые люди, но порядочные, добрые, они слушают. Человеческий фактор играет очень важную роль. Должно быть доверие между людьми.
Как ты считаешь, может ли отдельно взятый фильм изменить отношение международной публики к конкретной стране?
Хорошо, что на фестивалях у нас есть доступ к разным фильмам. Когда я жила в Казахстане, у нас в прокате показывали в основном Marvel и другие голливудские фильмы. После переезда в Париж стала ходить в местные кинотеатры и смотрела на больших экранах фильмы из Индонезии, Китая, Латинской Америки, Африки, они открывали мне не только эти страны, но главное — людей, истории из их жизни.
Я считаю, что через такие частные истории можно сближаться с людьми с другого конца земного шара, наблюдать в каких условиях они живут, подмечать какие-то культурные нюансы. Я сама стала меняться. Через фильмы мы видим больше настоящей жизни. Кино делает всех ближе.
Арина Чапаева.
