Интервью с кинорежиссёром Валерием Тодоровским — о кино, страхах и любви.
Валерий Тодоровский — один из талантливых сценаристов, режиссёров и продюсеров современного российского кинематографа. Но, как и практически любой талант, личность непростая. Впрочем, как замечает сам автор «Стиляг» и «Оттепели», в мире кино по определению нет простых, понятных людей, все они сложные. И от этого разговор с Валерием во время его мастер-класса «Режиссура» стал ещё более интересным. Сложноподчинённым его реакциям и ответам.
О теории и практике
«Сегодня существует очень много книг о том, какой алгоритм нужен для создания сценария, как можно из хорошего сценария сделать великий, как создать сюжет и прочее… Я не прочёл ни одной такой книжки. Потому что понимал, что там, в книжках, вероятно, будут очень важные вещи. А когда понимал это, то у меня начиналась паническая атака. Мне казалось, что если я их прочитаю, то стану рабом этих самых алгоритмов и формул.
Зато сейчас вокруг меня очень много людей, которые прочитали подобные книги. Я ежедневно получаю правильные и грамотно структурированные сценарии, в которых всё выстроено по необходимым для «великого» сценария алгоритмам, но… в которых мало страсти, драйва и эмоций».
О сериальном безумии
«Я безусловный киноман и смотрю огромное количество фильмов. Причём смотрю разные фильмы. У меня никогда не было высокомерия по отношению к какому-либо стилю кино: арт-хаусу или мелодрамам.
В последнее время очень много смотрю сериалов. Я прожил некоторое время в Америке, где, как вы знаете, сейчас просто сериальный бум. Это безумие в лучшем смысле, потому что самые талантливые и блестящие продюсеры, сценаристы, режиссёры — все идут в эту индустрию, и на фоне огромной свободы и большого количества денег делают потрясающие вещи.
Сериалы в значительной степени заменили кино. Я общаюсь с американскими кинематографистами, они мне говорят, что сегодня из кино ушла драма. Люди идут в кино, чтобы увидеть тот мир, который они не могут увидеть дома. Всё, что сегодня не горит и не взрывается, — это телевидение. А кино сегодня — это либо арт-хаус, который практически не имеет проката, либо аттракцион. Большая драма, комедия — всё ушло в телевизор. Большие серьезные драматические истории переместились в сериалы.
О профессии без гарантий
«Главное понять одно: никто не знает, ни один педагог, кто сможет стать хорошим режиссёром. Никто не может гарантировать, что у человека получится снимать фильмы. Я встречал людей блестящих, умных, образованных, с придумками и страстью, и когда я на них смотрел, то думал, что ну они-то обязательно должны снять шедевр. А они начинали снимать и все понимали, что это ужасно. При этом я видел других людей — вялых, вроде бы не харизматичных, и которые в итоге снимали просто блестящие картины.
Режиссёр — это профессия без гарантий, которая сжирает тебя всего. И каждый раз, ты не знаешь, что у тебя получится. Поверьте, это не поза, это действительно так. Ни один из гениальных режиссёров не застрахован от провалов. И наоборот. И в этом есть тоже свой кайф. Если ты заранее будешь уверен, что снимешь шедевр, это значит, что ничего уже не снимешь. Нужно каждый раз идти в неизвестность, падать в пропасть».
О страхе и желании
«Чтобы решиться снимать фильм, мне нужно испытать… Даже не к сценарию… А к чему то, что есть там… К идее, возможно… Понять, что она волнует. Хотя даже не волнует. Тревожит… Да, именно тревожит…
Вы знаете, что в психотерапии между желанием и страхом ставят знак равенства? Начните в себе копаться, и вы поймете, что это так. Почему-то всё то, чего мы очень хотим, мы больше всего и боимся. А легко нам даётся то, чего мы не хотим.
Поэтому вот это чувство тревоги, о котором я говорю, оно означает, что это твоё. Вот это: нет, нет, нет, боюсь, боюсь, боюсь… Вот это оно и есть. Настоящее. Это как женщина, которая тебе очень нравится, к ней сложнее всего подойти. А те, что не нравятся, ты с ними можешь легко пойти на флирт, быть с ними остроумным, милым, если они тебе никто. А вот когда начинается паника: нет, нет, я боюсь, я не смогу, я никогда ей не понравлюсь, — значит она вот здесь (показывает на сердце — прим. авт), она именно та. Настоящая.
Так и кино. Так и идеи. Когда идея вызывает чувство тревоги и волнения, то это правильная идея. Сужу по себе. Возможно, если вы спросите об этом других людей, они расскажут свою историю. Но для меня это означает, что это то самое и есть. А дальше уже начинается история про то, как это можно осуществить. Например, фильм мой «Стиляги» я снимал 20 лет: от момента как я почувствовал вот эту самую тревогу, от самой идеи до момента, когда этот фильм вышел на экраны.
А если продолжить тему страха, то, к примеру, когда мне нужно первый раз выйти на съёмочную площадку своего нового проекта, я придумываю себе болезнь. Потому что страшно сделать первый шаг. Очень хочется сделать этот шаг, но очень страшно».
О реализации
«Надо снимать. На телефон. На фотоаппарат. Каждый день снимать. 30-ти секундник. Минуту. Монтировать. Придумывать. Проблема молодых, на мой взгляд, заключается в лености и скуке. Очень скучно, робко и вяло снимают. Никто не хочет рассказывать про себя. Все хотят рассказывать про что-то умное. А я хочу, чтоб мне рассказали про себя. Сейчас я говорю как продюсер. Пусть мне принесут 10 минут фильма, но в котором я увижу живого человека. А мне приносят экранизацию Борхеса, где в темноте в течение 10 минут что-то происходит. И это большая проблема. Американцы, к примеру, воспринимают кино как личное высказывание. Любой человек вам скажет — пиши и снимай о том, что знаешь. А вообще и в России, и в Голливуде сейчас открыты все двери. Весь мир озабочен поиском талантливых людей. Людей, которые принесут что-то оригинальное, необычное, своё».
О везении
«Если вы выбрали кино своим призванием — вы уже везунчик. Да, кино — это профессия, которая съедает тебя полностью. Она является одновременно и работой, и профессией, и увлечением, и хобби, и всем остальным. Но при этом вы всегда будете в тонусе. Не бывает старых режиссёров. Режиссёры — это люди, которые в 80 лет ходят в джинсах и хотят снять новый фильм. Они не ведут приусадебное хозяйство, не пропалывают огурцы. Кино — это не просто образ жизни, это и есть жизнь, так что режиссёры не бывают старыми. Они просто умирают в какой-то момент, но стариками, бабушками, дедушками не становятся. И это радость».
Ирина Мусиян.
